Бортовой журнал ВАЗ 21033 (1977 г.)

Дорогие читатели моего журнала, сегодня - долой гвозди и железо, будет лирика. Предоставляю слово моей жене, поэту Марии Знобищевой о недавно совершенной поездке в глубинку родного Тамбовского края:

«Там будут яблоки в траве…»

Инжавинский край… Холмистое ласковое беспределье, певучий простор, голубая ленточка Вороны, кружевное мельканье стрижей над песчаными норками, тяжёлые крылья тут и там пролетающих ястребов.

В прошлом году мы видели эти места, сплавляясь на байдарках. Впечатлений хватило на целый год. Не доходя до Караула, заметили на одном из холмов строение, напоминающее нечто среднее между скворечником и старинной усадьбой. Заинтересовались. И только недавно узнали, что в этом месте, бывшем доме Виктора Дане, потомка французского офицера, пленённого в 1812 году, можно погостить.

Ехать ли в туристический комплекс «Русская деревня» в деревне Карандеевка (5 км от Инжавино), сначала сомневались: смущало и вгоняющее в краску название гостиницы - «Барский дом» («наши люди такси не заказывают»), и озвученное на сайте слово «экотуризм», против которого восставали мои крестьянские корни, и ситуация путешествия с двумя детьми, одному из которых 4 месяца.

Но пожалеть о содеянном не пришлось ни разу. Три дня пролетели мгновенно.

День первый

На въезде в Карандеевку нас встретил вот такой усадебный дом (даже красивый, если бы не балконный новодел и выкрашенный пёстрой краской фундамент).

Уютные ели под окнами (дни были ветреные, и ели таинственно шумели по ночам).

Усыпанная яблоками территория усадьбы, овцы, козы, коровы, лошади:

…кролики, кошки, ласточки, голуби, пчёлы, осы и стрекозы, петухи, куры, гуси, утки:

А главное, вот такой простор:

Вид со смотровой площадки на крыше усадьбы:

Фотографии не передают и половины ощущений. В эти места приезжают на пленэры художники. Быть может, кому-то из них удалось передать – одна из работ (безымянная) висела в номере. Можно посмотреть вот такое видео от Виктора Смагина (нашли в интернете):

Просыпаться и засыпать, зная, что рядом – поющий воздух и зелёные тёплые объятья солнца-света-ветра, - счастье. Над обрывом скамеечка (почитать, помечтать, поБыть). И дорога к Вороне:

Чуть в стороне от дома – две беседки (уютнее, конечно, старая), деревянная горка, качели (тоже деревянные), и яблони, яблони…

Сбегав к Вороне, прозрачной, быстрой и меленькой, где наши папа и Аня сразу же освежились:

…зашли на экскурсию в маленький приусадебный музей. У входа встречает посетителей копия Карандеевской иконы «Всех скорбящих Радосте» (сама икона хранится в Михаило-Архангельской церкви с. Терновое).

Икону мы не фотографировали, вот фото из Интернета:

Это местная святыня. С ней связана история чудесного обретения. «…В 1932 году по распоряжению властей храм в селе Карандеевка закрыли, чудотворную икону Божией Матери разрубили на три части и раскидали вблизи реки Вороны. Благочестивая женщина Евдокия Толстых нашла в поле у реки две части иконы. (Евдокия рассказывала, что, проходя мимо, она услышала женский плач, приблизившись к тому месту, откуда доносился плач – обнаружила часть иконы, вскоре нашла и другую часть). Третью часть иконы пришлось дописать. Весть о чудесном обретении иконы быстро разлетелась по всей округе, люди верили, что святыня оградит их от зла в годы безверия, когда церкви повсеместно закрывались. Так и случилось...» (Подробнее можно почитать здесь: http://www.deva-maria.ru/index.php?am&catid=33:ikona-bogomateri&id=578:-l-r&option=com_content&view=article)

Икона чудотворная. Недавно в селе совершался Крестный ход. По словам очевидцев, все собравшиеся падали перед иконой на колени. Смотреть на это равнодушно было невозможно...

Администратор Ирина Евгеньевна, замечательная женщина с очень красивой душой, показала предметы крестьянского быта, собранные, как это бывает, по разным домам в деревне, разрешила померять лапти и шаль, подержать ухват и пест. (О «контакности» деревенских музеев см. дальше).

Есть во всех этих предметах какая-то горькая красота. Из нищеты, из вечных бедствий всегда тянулся русский человек к хорошему: украсить бы жизнь хоть цветочком на постельном белье, хоть кружевной оборкой на сорочке, хоть крестом на полотенце. А в этих краях людям пришлось особенно несладко: ко всем до- и послереволюционным бедам – ещё и антоновщина! Но народ терпелив: туго пеленали младенцев, перевязывали свивальниками, воспитывали национальный характер.

Кстати, Ирина Евгеньевна показала ножницы для стрижки овец. Новая машинка, купленная для стрижки карандеевских овечек, сломалась, пришлось искать старые добрые ножницы: не подвели! Есть в музее и прялки, и чесалки, и кудель. Да только не нужны! А ещё недавно неподалёку, в деревеньке Волково производилась редкостная шерсть, купить которую было большим счастьем. Сейчас промысел заброшен.

- А вы обратили внимание на стихотворение на стенде у входа?

- Не обратила.

Возвращаюсь, читаю. Конечно! Николай Мельников. «Поставьте памятник деревне…» Наше с папой издавна любимое. Если не читали, вот оно:

ПОСТАВЬТЕ ПАМЯТНИК ДЕРЕВНЕ

-

Поставьте памятник деревне

на Красной площади в Москве,

там будут старые деревья,

там будут яблоки в траве.

И покосившаяся хата

с крыльцом, рассыпавшимся в прах,

и мать убитого солдата

с позорной пенсией в руках.

-

И два горшка на частоколе,

и пядь невспаханной земли,

как символ брошенного поля,

давно лежащего в пыли.

И пусть поёт в тоске и боли

непротрезвевший гармонист

о непонятной русской доле

под тихий плач и ветра свист.

-

Пусть рядом робко встанут дети,

что в деревнях ещё растут, –

в наследство им на белом свете

всё тот же чёрный, рабский труд.

Присядут бабы на скамейку,

и всё в них будет как всегда:

и сапоги, и телогрейки,

и взгляд потухший... в никуда.

-

Поставьте памятник деревне,

чтоб показать хотя бы раз

то, как покорно, как безгневно

деревня ждёт свой смертный час.

Ломали кости, рвали жилы,

но ни протестов, ни борьбы –

одно лишь «Господи, помилуй!»

и вера в праведность судьбы.

-

Поставьте памятник деревне!

На Красной площади в Москве!

Там будут старые деревья

и будут яблоки в траве…

Из музейных комнаток вышли в тишину. Заповедные места… И только слышно: падают, падают, падают яблоки… Оказывается, не просто так.

День второй

На другое утро поехали в Караул смотреть усадьбу Чичериных. Это в 8 километрах от Карандеевки. Старинный барский сад больше похож не на парк, а на лес. Спереди подойти можно, а по бокам каретного двора - крапива в человеческий рост.

внутри полузаброшенного хозяйственного помещения

…можно видеть такие картины:

Это, судя по описаниям, флигель усадьбы.

В нём, если верить источникам, раньше находилась домовая церковь.

Мы насчитали два этажа и третий – подвальный.

В нём – вот так:

Это особняк, в котором родился Георгий Васильевич Чичерин, знаменитый дом, принадлежавший семье с 1837 года, собравший под своими сводами уникальную библиотеку и коллекцию европейской живописи.

Это, вероятно, бетонная попытка его реконструкции (сейчас стройка остановлена):

Фундамент, очевидно, оригинальный. В нём – опрятные светленькие казематы с круглыми комнатами.

А это – церковь Святой Троицы, построенная в 1806 году по проекту итальянского архитектора Джакомо Тромбара. Для строительства была выбрана высшая точка местности у обрыва над берегом Вороны. В 1906 году во время капитальной реконструкции главный купол храма был расписан знаменитым художником Виктором Васнецовым. А мы стали свидетелями реставрации: в декабре 2017, судя по вывеске, работа должна быть завершена. А пока она идёт полным ходом под бодрые звуки «Дорожного» радио.

Никаких кранов нет. Рабочие поднимают на колокольню кирпичи в ведёрочке – по старинке. Очень трудоёмко.

Сохранившуюся оригинальную плитку с пола сняли, пол зацементировали, но образцы лежат рядом, на земле. Под круглым куполом необычайно. Кажется, что просветы в каменной кладке купола - на своём месте. В них видно небо.

Наш младенчик радостно загулил, у Анютки засияли глаза.

Почему-то храм мы нашли не сразу, ради него пришлось ехать из Карандеевки второй раз, но впечатление полностью изменилось: кричать «Караул!» расхотелось. Тем более что за селом открываются вот такие виды:

…У тебя – такой простор:

Месяц крылья распростёр…

У тебя – холмы, поля,

Подвенечная земля.

И, простая самая,

У тебя – душа моя…

С вершины холма видно далеко-далеко. Почувствовали себя богатырями в дозоре. Караульными. Послушали крики пастуха. Ещё бы не кричать! С таким-то стадом!

Анютка через несколько дней пойдёт в первый класс. Это её последнее вольное лето. И оно заканчивается. А впереди – вот такая же бесконечность.

День третий

На обратном пути заехали в Паревку. Ирина Евгеньевна дала нам телефон Татьяны Ивановны, хранительницы сельского музея. (Они прямо как финка и лапландка в «Снежной королеве», а записка с телефонным номером - как письмо на рыбе…). Перед встречей посетили источник Преподобного Серафима Саровского.

О нём Татьяна Ивановна рассказала много удивительного. Чуть выше на горе сливаются вместе 12 родников, их зовут здесь ключами. Известно о случаях исцеления водой. Один из них – в семье самой Татьяны Ивановны.

Вода течёт быстро, шумно. Говорят, что раньше звон её раздавался на всю округу, а в годы сталинских репрессий ключ переставал бить.

Попробовали воду – действительно, чистая, необыкновенная. Купель нетрадиционная (в неё не войдёшь), но Никита не растерялся: выкупался прямо под водопадиком, да ещё и облился ключевой водичкой из ведра. Глаза его засияли, усталости – как не бывало!

Заповедное место. Раньше неподалёку была мельница, а сейчас вокруг вот такие разваливающиеся дома:

С них-то и начиналась Паревка. Росла вдоль русла реки Парницы, которая теперь совсем заросла. То, что построено теперь вдоль центральной улицы, - приращение советских времён. Сюда отправляли на выселки заключённых из тамбовской тюрьмы. Поэтому коренные паревцы не разрешали детям полоскать бельё на Парнице: боялись лихих людей. Но население ассимилировалось, образовывались семьи. Село в лучшие годы насчитывало 10 000 жителей.

С Татьяной Ивановной договорились встретиться в центре, у деревянной недавно построенной церкви. По субботам там проводятся службы, но храм, по большому счёту, внутри пока не отделан. Рядом с новым зданием кирпичное одноэтажное строение – то, что осталось от старого храма.

Здание школы, при которой и был открыт маленький сельский музей, построено на средства священнослужителей, в пришкольном флигеле жили 4 учительские, они же священнические, семьи.

В музее необыкновенно уютно.

Святой угол:

Действующая печь с лежанкой завешена венчальными платьями, здесь и алая рубаха жениха. Старушки не хотели отдавать, так и хранили до последнего в сундуках.

Выдолбленное корытце для игры в куклы:

И вот такие лялечки в люлечке (в роли ляли – наш Илья):

Надо сказать, что намучившись от постоянных перемещений, сей юный краевед обрёл в зыбке давно желанный покой, разыгрался в плетёную игрушечку и ни за что не хотел уходить.

А я оценила мудрость предков: дитя, играя в такой люльке, качает само себя, руки мамы СВОБОДНЫ! Можно делать любые домашние дела или писать стихи при лучине. Или просто посидеть с хорошими людьми:

От рождения перешли к смерти. Спросили у Татьяны Ивановны, почему кладбище в Паревке расположено в центре села.

Оказалось, что, во-первых, раньше это был не центр, а край села. А во-вторых, первые могилы на нём – со времён Антонова. Один из его приспешников поставил к церковной ограде 52 человека – и расстрелял.

После этого наши все заготовленные вопросы об Антонове показались лишними. «Был у нас режиссёр Смирнов, который снимал фильм «Жила-была одна баба», - добавила Татьяна Ивановна, - хотел снять здесь несколько сцен. Ведь кто говорит, Антонов погиб в Нижнем Шибряе, а кто – что где-то тут у нас, в полях за Паревкой… Вот этот режиссёр и хотел показать его в каком-то таком романтическом свете, мол, «борец за свободу народа». А я ему и говорю: поспрашивайте старых людей, как он действовал. Мы его иначе как бандитом не называем».

Места, действительно, зловещие. Легко представить здесь прячущихся по обожжённым осенней ржавью оврагам разбойников, качающихся на столбах «несогласных», ржущих за селом угнанных коней, плачущих детей и женщин.

Но это – дело рук человека. А природа – прекрасна:

Холм на берегу Вороны у деревни Боброво:

Где-то рядом – Барская гора, найти которую так и не смогли, хотя есть чувство, что кружились по ней (есть повод вернуться!) Там, на холме, стоял когда-то дом помещицы Виноградовой, жены тамбовского историка Виноградова. Сейчас, по словам местных жителей, остались там только следы выкорчеванного сада. Но вид на простор никуда не делся.

А ещё в Паревке находилась усадьба Сергея Николаевича Лунина, отца знаменитого декабриста. А ещё хранительницы здешних мест подсказали нам, чем можно полюбоваться, или, как говорят на Украине, поехать – «подивиться». А ещё, ещё…

Но продолжать бесконечные поиски с приуставшими малыми детьми – дело непростое. И мы отправились домой в мечтах о новых маршрутах.